Знаете, взросление страшная штука, если она настигает вас, как резвая стрела, и пронзает насквозь, когда вы и помыслить не могли о том, чтобы вступить во взрослую и самостоятельную жизнь. Подростки часто кричат о своей самостоятельности, требуя от родителей свободы слова, умоляя о преувеличении значимости их мнения. Каждый маленький бунтарь вырастает в обычного человека и постепенно начинает понимать, из каких соображений ему запрещали принимать самостоятельные решения, в пору юности казавшиеся разумными и логичными. Весь трепет осознания последствий принятого решения люди осознают уже потом – получив разрешение его осуществить. Всё утро сердце Сиднея взлетало от пяток к головному мозгу и плавно пикировало обратно, заставляя парня выглядеть ещё более взбудораженным, чем в обычное время. Он встал с кровати затемно, когда одноклассники ещё спали, и очень тихо скатился в пустую гостиную. Сегодня он видел это восхитительное место, собравшее тысячи его воспоминаний, в последний раз. Сотни огорчений и радостных криков ласкали эти стены, но язык к нёбу у Блоттса прилип не поэтому. Сегодня всё должно было решиться, этот день изменит всю его судьбу, его жизнь, перевернёт с ног на голову то, что итак уже переворачивалось не единожды. Поразительно, как течёт жизнь: вначале медленно, ласково, как легкая приливная волна, но, подрастая, мы сам начинаем подгонять её вперёд. Сидней оглянуться не успел, как уже настал день прощания со счастливыми школьными деньками. Теперь он выпускник, а впереди маячит сомнительная перспектива вернуться в дом к человеку, которого Блоттс так сильно ненавидит – к отцу. Стоит только закрыть глаза, и в голове гриффиндорца восстают картины обычного бытового насилия  - обезличенного и пустого. Самое мерзкое, самое обидное, что Сидни уже давно знает, что иначе и быть не могло, что всё, происходящее в его семье за закрытыми дверьми – необходимо. Если бы отец находил в себе силы сдерживать возникающие в его маленькой душе волны гнева, они копились бы, множились, и, в конце концов, в один непрекрасный момент семьи Блоттсов просто-напросто не стало бы. 
Всё это можно было терпеть, даже нужно было, пока тянулись школьные годы, позволяя Сидни оставаться на расстоянии от родного дома, но возвращаться туда насовсем?  От одной мысли об этом гриффиндорца бросало в дрожь. Сегодня волнение достигло критической точки, потому что в этот день волшебник должен был узнать, отобрали ли его в группу, которая отправится в путешествие за границы обыденной магии или его удел – книжная лавка и лиловые пятна по всей спине. Он взрослый, совершеннолетний волшебник, он отважный гриффиндорец, но он боится своего отца. Ещё больше он боится не выдержать и причинить ему вред. Поэтому план спасительного бегства был так хорош, так сладок, так непозволительно прекрасен, что о нём Сидни не рассказывал никому, даже лучшему другу, Катберту. Для себя парень решил, что  скажет только в случае положительного решения комиссия, о его провалах другу знать ни к чему.
Гриффиндорец забрался в одно из красных уютных кресел рядом с остывшим камином и, свесив одну ногу вниз, а вторую подогнув под себя, просидел в этой непривычной для "типичного Сидни" позе до того момента, когда начали просыпаться и выползать из спален его одноклассники. Гриффиндорская башня гудела, как трудовой улей. Сегодня был великий день, и уже через три часа после завтрака Сидней пулей вылетел из кабинета МакГонагалл, где до этого провел двадцать восхитительно-волнительных минут. Впервые в жизни целых двадцать минут мистер Блоттс волновался так, что его чуть не стошнило, зато результат превзошёл все его самые смелые ожидания: они одобрили две позиции их четырех, а это означало, что, если гриффиндорец и отправляется после выпускного домой, то лишь затем, чтобы собрать вещи в дорогу.
Душа пела, минуты лились, как пенный водопад. Незаметно наступил праздничный вечер, все облачились в торжественные мантии, в том числе и Сидни. Он забирал свою спутницу у подземелий, но, как и следовало ожидать, Катберт показался на горизонте раньше. Эти девушки так долго собираются, даже слизеринки! А ведь Блоттс специально пригласил Эвелинн, потому что уж кто-кто, а напарница Берти по древним рунам не могла быть копушей. Так, во всяком случае, ему казалось…
-Отлично выглядишь, но, кажется, ты забыл надеть свои очки! – прокричал безумно возбужденный всем происходящим гриффиндорец через весь коридор. И, хотя самая торжественная часть вечера ещё не наступила, а сердце волшебника уже билось где-то в горле.