Каждый раз, когда к замку Хогвартса на мягких лапах подбирался очередной праздник, Поппи казалось, что лучшего еще никогда не было. Совершенно искреннее, хоть и немного детское ощущение, но женщина всегда предпочитала радоваться, а не анализировать.
Мисс Помфри улыбнулась и с некоторым облегчением отложила вязание обратно в корзину. Она не столько мучила шерсть спицами, сколько боролась с собственными принципами. Тыквы начали наступление на школу (кто бы сомневался, что первой будет украшена гостиная Хаффлпаффа, причем не столько гирляндами, сколько крошками глазированного печенья) и Поппи каждый раз испытывала острое желание разрядить белизну Больничного Крыла букетами из опавших листьев, резными светильниками и вазочками с конфетами. С не меньшей периодичностью ведьма напоминала себе, что здесь, при всей ее любви к рыжему празднику, не то место. Идеальное Больничное Крыло и должно быть таким – чистым, готовым принять любого пациента, но пустым. Пустой лазарет – здоровые люди, так просто, правда? А ради праздничных украшений можно и по школе пройтись. Хогвартс же всегда был для Поппи чем-то большим, чем школа или место работы. Возможно, тем самым Домом, найти который мечтает каждый, не понимая, какие усилия на самом деле придется приложить для этого. В конце концов, как сказал однажды кто-то очень умный: «Семейный очаг – это обычный очаг, который согревает дом, но только если каждый член семьи сжигает в нем частичку себя».
«К вопросу об очаге…»

Последние дни Поппи страдала от острого дискомфорта. Последние – это ровно с того момента, как она увидела высокий темный силуэт на такой знакомой, безопасной территории. Это было… Почти как предательство от Хогвартса. Достаточно ощутимое, чтобы прятаться в Больничном Крыле и вести себя как обозленная сиамская кошка, метящая свою территорию. Стыдно признаться, но каким-то совершенно непостижимым образом, Рихард Гримм умудрялся привносить беспокойство в ее размеренное существование еще в то время, когда медсестра Помфри и имени-то его не знала. Что же было делать теперь? Вот сейчас, когда было время подумать, взвесить события, действия и эмоции? Ну, как минимум, не пытаться забиться под диван, как нашкодившая кошка. И не думать себе … лишнего. Вот всех этих лишних мелких мыслишек, от которых сама же потом краснеть, как маков цвет будешь.
«Ну, подумаешь, пригласили на позднее чепитие. Он коллега, Поппи. Если директор пригласит, тоже будешь локоны на голове накручивать? Или перед вечером с Помоной? Вот тем, обычным – наливка и рассадка саженцев?»
Так что нет, в этот раз Поппи даже пытаться не будет что-то из себя строить. Быть собой – более чем достаточно, в конце концов, Гримм – ее пациент (хоть это все и очень неофициально), его стоит проверить. А то мужчины, тем более боевые маги, имеют дурную привычку утверждать, что у них все в порядке и продолжать работать, пока у них части тела не начнут отваливаться. Тем более…
Еще раз окинув Больничное Крыло строгим взглядом, отмечая безупречный порядок и благословенно пустые постели, Поппи поправила амулет связи, и отправилась по намеченному маршруту.
Положа руку на сердце, Хогвартс стал для нее домом не просто так. В свое время безработную медсестру, ушедшую из Мунго с блестящими рекомендациями и подмоченной репутацией приняли, обогрели и за ручку подержали. Был ли такой прием у нового преподавателя по Защите от Темных Искусств? Вот что-то сомнительно. Слишком гордый, слишком уверенный в своих силах и праве. Мимо таких, как Рихард Гримм всегда гораздо разумней пройти стороной. Не пускать их темные секреты в свою отглаженную, как стопка свежего постельного белья маленькую жизнь. Ведь вовсе не обязательно специально пытаться что-то найти – один неверный шаг и попадешь в капкан чужих тайн, притаившихся рядом в тени как куст дьявольских силков. Правда, теперь профессор Гримм был одним из них, частью Хогвартса.
Поппи уже смирилась с этим, приняла как факт.
- Что же, теперь ваша очередь, профессор.
Узнать расписание – не проблема, дождаться, пока школьнику вывалятся в коридор – разумная предосторожность. Не то, чтобы Помфри стоило опасаться лишних разговоров, скорее уж что ее попросту затопчет маленькое стадо, ломанувшееся на свободу.
- Профессор? – Поппи постучала о косяк распахнутой двери, привлекая внимание собирающегося мужчины. – Решила уточнить, идете ли вы на ужин.
Да, в их первый разговор, Гримм довольно прозрачно обозначил свое отношение к столпотворениям в Большом Зале. Поппи помнила это так же хорошо, как и собственное вранье – почему-то в тот момент казалось гораздо разумней насовать фиалки за уши о том, что она сама предпочитает питаться у себя. Временное помутнение рассудка, не иначе. Попутно, медсестра пристально рассматривала мужчину, пытаясь оценить его самочувствие, заложив поправки и на долгий день с детьми (что само по себе могло вымотать человека, не имеющего особого опыта преподавательской деятельности), и на характер, заставляющий превозмогать слабость.

- Я помню этот разговор, профессор.
От взгляда Поппи, когда та исполняла обязанности целителя, не укрылись мелкие детали.
«Так, ясно. Никакого Большого Зала.»
Нет-нет, от своих планов женщина отказываться не собиралась, просто сделано будет это чуть позже и немного не так. В конце концов, если правильно поймать домовика за ухо, из него можно много чего интересного вытрясти.
- Не стоит благодарности, это мое призвание. – Медсестра спокойно улыбнулась. – Точнее, единственная приемлемая благодарность для целителя – знать, что с его пациентом все в порядке. Я не ждала личного визита на осмотр, записки вполне хватило бы.
Поппи старалась говорить максимально нейтрально и вероятность того, что ей это вполне удается, была достаточно сильна. В конце концов, она же не была обижена. И добровольного визита на повторный осмотр не ждала, скорее наоборот – отсутствие вызова значило, что Гримм в состоянии справится сам. Попытки же лезть ближе вызывали у нее самой дискомфорт.
- Но на самом деле вы правы, профессор. Можно сказать, что хочу. – Для откровенного, иногда даже излишне прямолинейного человека, подбирать слова всегда непросто. Это как идти по тонкому льду, ногой нащупывая безопасную территорию. Увлекательно, конечно, но ходить спокойно поприятней будет. Ощущение того, что в кабинете, словно морозным воздухом потянуло, и Поппи вполне могла указать не источник.
Рихарда Гримма нельзя было назвать невежливым, наоборот. Поппи даже на несколько секунд стушевалась, от его поклона. Ей что, теперь в реверансе нужно приседать? Или еще что-то? Совсем уж основы магического этикета мимо целительницы не прошли, но во многих разделах она откровенно плавала.  И даже не поднимайте тему столового этикета, если вас не интересуют утопленные в нем дамы.
Впрочем, оставаться вежливой и откровенной ничто Поппи не мешало. Однако, для продолжения разговора стоило подойти ближе, что женщина и сделала, заняв позицию за столом напротив.
- Не сочтите, что я лезу не в свое дело, но у меня сложилось впечатление, что вашему знакомству с Хогвартсом не было уделено нужного внимания. Причина этого мне неизвестна и она, как раз, будет находиться вне пределов моей компетентности. Но эта школа для персонала является скорее домом, чем местом работы, и жизнь в ней имеет определенные традиции. Присутствие на трапезе в Большом Зале – одна из них, хоть я и понимаю, что сейчас для вас это будет не слишком приятной обязанностью. Но, простите мне этот совет, вам стоит начать к ним привыкать хотя бы с обедов – это самая спокойная трапеза, поскольку в середине дня все стараются не рассиживаться за столами и спешат по делам.  Осмелюсь высказать опасение, что в противном случае директор напомнит о том, что присутствие на праздничных ужинах является обязательным. Мне бы очень не хотелось, чтобы ваше впечатление от Хэллоуина было этим испорчено, в этом году он обещает быть поистине прекрасным.
От мысли о предстоящем празднике Поппи улыбнулась в первый раз с того момента, как начала свою речь. Несколько минут назад она словно подцепила чопорность поклонно-реверансовым методом, но сейчас обещание тыквенных пирогов и печенья в разноцветной глазури путеводным маяком вспыхнули впереди.
- Но сейчас я бы хотела пригласить вас на небольшую прогулку. Ничего слишком шумного, обещаю. И, если не боитесь запачкать туфли в оранжерее, минимум школьников.

Отредактировано Poppy Pomfrey (2015-09-23 02:59:55)

Чтобы не броситься выпытывать, что же срывается на самом деле за словами «окончательно оправлюсь», Поппи прикусила язык. Не то, чтобы это было лишним, но целительница знала, насколько настойчивой может быть, когда дело касалось лечения. Это всегда немного неудобно, когда в голове борются упрямый профессионал и довольно-таки деликатный человек, старающийся без необходимости в чужие дела не лезть.
- Самайн? – Переспросила женщина. Слова отдавало куда более терпким язычеством, чем одомашненный Хэллоуин. – Нет. Я читала о нем, но мы никогда не праздновали его…
«Дома» так и осталось непроизнесенным. Поппи не могла припомнить праздников в доме деда, но вполне отдавала себе отчет в собственном искаженном восприятии – то, что ей не было весело или хорошо, вовсе не значило, что остальная часть семьи не праздновала.
- Кроме того, боюсь, я в тот костер скорее рухну, чем перепрыгну. Не хотелось бы так подставить кого-то из коллег по ремеслу, целители – самые отвратительные пациенты.
Как нередко бывало, первого запала упрямства хватило ровно на то, чтобы получить согласие профессора Гримма на прогулку, а вот дальше Поппи неловко замялась. Да, ей хотелось просто взять мужчину за руку и протащить по всей школе, позволяя бултыхаться рядом, как воздушный шарик, попутно вывалив на беднягу тонну информации о том, кто пристроил это крыло к замку, что творили на той неделе мальчишки и вообще… Поппи прикусила щеку, заставляя себя остыть, и привычно переплела руки на переднике.
- Ох. – Женщина уставилась в окно.
«Если раньше не начала думать головой, можешь уже не спешить – бесполезно».
Это было как-то особенно обидно. Да, теплицы были для Поппи едва ли не самым любимым местом в Хогвартсе. Да, там было освещение, в конце концов, но это значило бы устроить из самих себя театр теней. Не совсем то, к чему она стремилась, верно?
- Прошу прощения, профессор, я оказалась несколько дезориентирована во времени. Приглашение в оранжерею было несколько эгоистично, поскольку именно это место было моим убежищем в некоторые школьные годы, я и сейчас испытываю к нему нежную привязанность и чувствую на редкость удобно. Да и коллекцией растений, которые выращиваются нами, можно по праву гордиться, но они вряд ли будут вам особо интересны. Неразумней было бы только пригласить вас покататься на лестницах, этим грешат некоторые игроки в квиддич на свиданиях, стремясь поразить выбранных особ реакцией и ловкостью, зачастую это заканчивается в прискорбно, в Больничном Крыле. Ну, или поискать в подземельях Тайную Комнату, этим иногда тоже грешат. – Поппи выдохнула и улыбнулась. Быть честной не всегда приятно, но это – единственный способ строить отношения, которые целительница признавала. – Так что я, с вашего позволения, немного перефразирую приглашение, потому что смотреть на распустившуюся стрельчатку карпатскую все-таки приятней под чай с булочками, и это можно оставить на конец нашей экскурсии. Вам интересны сейчас замок или угодья? Я не зову любоваться трофеями, они есть в каждой школе, скорее – была бы вам приятна прогулка на улице? Точнее… – Женщина встряхнула головой, в очередной раз пытаясь заткнуть поток слов, который стоило бы держать в голове, но не получалось. – Так, нет. Никакого замка, вы и так целый день в нем провели. Так что через Холл, этого вполне хватит, чтобы оценить праздничное убранство – они с Большим Залом всегда лучше всего украшены, ну и гостиные факультетов, но нам туда точно не светит; через малый двор и на виадук – с него открывается отличный вид на окрестности даже в сумерках, отличная длина для прогулки и чистый воздух, самое то. А потом, как раз успеем в четвертую теплицу к роспуску энотеры миссурийской, это того стоит.
Закончив озвучивать план, целительница просияла. Правда, в него стоило бы впихнуть еще ужин – мужчины принадлежали к странному подвиду человека, который не мог жить на чае с печеньем, но об этом она подумает чуть позже. Если уж совсем не сложится, в «больничном» уголке теплиц притаился чайник и запас очень даже вкусного печенья, маленькое послабление педантичности Помфри.

Отредактировано Poppy Pomfrey (2015-09-28 03:23:33)

Излишняя откровенность бывает опасна. Все эти оговорки – слишком честные, слишком внезапные чтобы быть рассчитанными. Порывы, когда слова срываются с языка, минуя голову, летят прямо из сердца и никакого тебе времени чтобы подумать.
«Давно не наступала на грабли, а, Поппи?»
Всего-то и нужно – не успеть вовремя прикусить язык, и снежный ком катится с горы.
- Приятно – довольно условное понятие. – Женщина тщательно подбирала слова, тихо радуясь, что профессор Гримм зацепился именно за это значение. Место, где приятно находиться, но не место где ищут безопасности, пытаются скрыться от внешней угрозы. – Иногда там бывает грязно – например, после пересадки саженцев или того, как третьекурсники устроили битву компостом. Иногда откровенно попахивает удобрениями. Но если ты умеешь находить наслаждение в том, как ростки пробиваются из семян сквозь землю, как крепнут побеги или распускаются цветы – теплицы кажутся лучшим местом не то, что в Хогвартсе, на всем свете.
Это не было ложью – Поппи никогда не опускалась до этого, но и всей правдой тоже не было.
В теплицы ее притащила Помона. То есть Спраут и без должности профессора травологии на растениях была повернута чуть больше, чем полностью, а тогдашний преподаватель не считал зазорным использовать заинтересованных в предмете учеников в качестве рабочей силы. Для самой Поппи же… Сложно объяснить словами то, о чем и вспоминать не хочешь. Еще сложнее объяснить это собеседнику так, чтобы не напрашиваться на жалость. Не поймите неправильно, но именно в жалости женщина не видела никакого смысла. Сочувствие и помощь прекрасны, но жалость часто позволяет почувствовать себя лучше, успешней, удачливей другого человека. Вот и в то время, Поппи не нужна была жалость – ох, бедная девочка, обоих родителей потерять во вспышке драконьей оспы. Ей нужна была помощь, пусть даже выглядело это как вытаскивание в теплицы и тыканье в спину: «Ну, смотри! Смотри же!» Это было чудом. Нежные распускающиеся лепестки, тяжелые кадки с рассадой и перемазанные в земле пальцы. И ощущение – впервые в жизни – что как только за Поппи закроется дверь теплицы, ее следы не сотрутся, о ней не забудут, пусть это и будут растения, которые нужно полить и потравить мошек. Если так посмотреть, то растения – это такие же живые существа, зачастую, много благодарней людей.
- К тому же… – Женщина замялась, взвешивая слова, отмеряя ту часть правды, которую можно было сказать, не вещая на коллегу больше своего прошлого, чем необходимо. Той потерянной девочки не осталось, а звать ее призрак сейчас? Зачем? – Растения были первым, о чем я научилась заботиться. Люди были уже потом.
- Не хотите ли опереться об мою руку? Посмотрим на вашу... Энотеру Миссурийскую.
Кажется, увлекшись мыслями о прошлом дальнем, Поппи слегка потеряла связь с реальностью и теперь смотрела на предложенную руку с некоторым недоумением.
- Да. Да, именно так она и называется. – Хотя первое «да» скорее относилось к руке, на которую она теперь опиралась. А вот невольный смешок сдержать не удалось. – Прошу прощения, я несколько отвыкла от того, что во время прогулки приходится подпрыгивать, чтобы посмотреть собеседнику в лицо.
Мало того, что Рихард Гримм был мужчиной эффектным, он был еще высоким мужчиной. Так что если не прибегать к каблукам (на которых по делам не набегаешься) или приставанию на цыпочки, то голова Поппи приходилась разве выше его плеча. Хотя, всегда можно было накрутить побольше куделей на голове, и сделать вид, что ее граница проходит по волосам, а не черепушке. С другой стороны, глаза повыше ну никак не переставишь.

- Мы стали слишком мало времени проводить на улице. А сквозняки в старых стенах – это не ветер.
Не сказать, чтобы целительница обращалась непосредственно к собеседнику, скорее просто высказывала свои мысли вслух.
Да, у школьников были уроки в теплицах или даже на границе леса, но чем дальше шло обучение, тем больше становились нагрузки. Бедняги засыпали над учебниками, и это метафорой это не было. Да и преподаватели зачастую не слишком отличались от своих питомцев по режиму дня. Нет-нет, в голову Поппи и не приходило как-то их осуждать. Она отлично знала, что нагрузки медсестры и преподавателя разнятся, понимала, что останься она целителем в больнице святого Мунго, то работала бы так же, на износ. Просто потому, что по-другому нельзя, если называешь себя профессионалом. 
И это вызывало улыбку – грустную, да. Но обидные слезы не прожигали глаза изнутри.
Сейчас же можно было гулять, наслаждаясь осенним воздухом, холодно-звонким, но в то же время слегка пряным от всей этой пестрой листвы, и неспешным шагом. Цель их маленького путешествия никуда не спешила, так что и им не было никакой причины торопиться.
Внутренний двор, колоннада, квадратный двор, в котором обычно проводились уроки полетов для младших курсов. Оттуда, к старому деревянному акведуку.
- Я никогда не жаловалась на отсутствие свободного времени. Моя работа состоит в том, чтобы, когда случается неприятность, помощь была оказана. Держать больничное крыло в боевой готовности, а самой не терять навыки – на это не нужен целый день. Есть времена, когда мой маленький лазарет пустует неделями, чему я рада. Правда, если затишье слишком продолжается, приходится искать малолетних дуэлянтов, которые пытаются лечиться самостоятельно. – Поппи покачала головой. Не сказать, чтобы она помрачнела – вечер действительно был хорош, компания – более чем приятной. К тому же ее не оставляло смутное понимание: этот человек – поймет. – Самым прекрасным в работе здесь поначалу было то, что за все я отвечала сама и одна. Никакого делегирования полномочий, никакого начальства кроме как директора. Тот случай, когда никто не спрашивает, как работа делается, пока она сделана хорошо. И после Мунго с его бюрократией, склоками между отделами и сплетнями. Мой друг хлопнул дверью и ушел оттуда из-за бюрократии. Начальник, которого я бесконечно уважала и восхищалась, не выдержал сплетен о романе, которого и не было, и после увольнения уехал из Англии. Я сама попрощалась с карьерой, хотя по всем предпосылкам местом медсестры в Недугах не ограничилась бы… Хогвартс во многом спокойней. Он блюдет свои традиции, профессор Дамблдор хорош в этом.
Из-за крыши акведука пейзаж казался обрезанным, но кусок Хогвартса был все равно виден. Высокие башни, подсвеченные закатом, массивное туловище старого замка, в котором уже загорались окна.
- Тем неприятней мне было понять, что по какой-то причине вам не был оказан подобающий прием в нашем доме. – Это тоже было правдой. Неудобной, не слишком приятной, но с правдой такое бывает.