Августус чувствовал, как происходящее буквально загоняет его в угол, вынуждая с каждым днём прибегать к всё более радикальным мерам, и подобное ощущение не могло ему нравиться. Сегодня эта мера была крайней, если ничего не удастся… Что же, тогда на следующий день ему ничего не останется, как искать что-то другое. Придерживая одной рукой край широкой домашней мантии, сейчас скрывавшей закатанный рукав рубашки и всё ещё кровоточащий порез, он по капле, считая про себя, добавлял в кубок собственную кровь, предварительно собранную в отдельный хрустальный флакон. Указание доверенного зельевара были предельно понятны: если не действовали стандартные составы, избавляющие от нежелательных снов, стоило попробовать более редкий вариант, связав его с собой способом, известным любому, коснувшемуся тайн тёмной магии. Десять капель на одну порцию, дать настояться час, пережидая, пока зелье полностью соединится с завершающим ингредиентом, раскрывающим эффект остальных, принять два раза в день с промежутком ровно двенадцать часов. Малейшая ошибка и Руквуд, изучивший состав, мог примерно представить, какими последствиями ему это обернётся. Но обстоятельства вынуждали, у него больше не было возможности полагаться на действие бодрящего зелья.
Домовик появился бесшумно, зная, что хозяина ни в коем случае нельзя тревожить посторонними звуками в его кабинете. И всё же Августус чуть нервно вскинулся, в последнее время не имея возможности хотя бы ненадолго усмирять эту излишнюю дома осторожность. Уши домовика тут же испуганно опустились: самое последнее, чего он желал – это вызвать гнев этого человека, будучи связанным с магией его рода и прекрасно чувствуя, затаённый в ней огонь. В гневе хозяин мог подарить ему одежду, навсегда лишив доступа в поместье. Протянув письмо, он дождался взмаха ладонью и исчез, а Руквуд устало опустился в кресло, накладывая привычную комбинацию заклятий, чтобы удостовериться в безопасности послания. Сам вид того ясно говорил о серьёзности в том числе человека, его отправившего, так что он стал непроизвольно подмечать каждую деталь, задумчиво проследив за тем, как аккуратно сгорела лента в пальцах. Но окончательно подобраться, выпрямляясь и чуть подаваясь вперёд, его заставил герб на сургуче, определённо, не принадлежащий никому, чьих ответов Августус сейчас ждал. И с первых же строк он вдумывался в каждое слово, сосредоточенно сведя брови к переносице.
Да, слова совсем не казались бредом. Да, он и сам просыпался от острого чувства страха, сковывающего внутренности, не дающего дышать в первые несколько секунд после пробуждения. Но чего он мог бояться? И сны приписывались напряжению, дело, которым Руквуд был занят, отняло абсолютно всех его силы, поставив перед новой преградой. Дочитав до конца, он выпустил письмо из рук, наблюдая, как то сгорело, ещё не опустившись на стол, подобная предосторожность была понятна: такие сведения лучше не хранить. Ему снился подобный сон. Не единожды. Когда-то чётче, когда-то словно освещая происходящее лишь с одной стороны. Задумчиво призвав к себе записную книжку, он открыл её на странице, отмеченной закладкой: чуть в спешке набросанные каменные стены, деревянные двери, свечи… Всё точно так, как описывал Гримм. Стоило наконец признать, что причина не в перенапряжении, как бы он не хотел не отрываться от других своих целей, необходимо было сперва разобраться с этой своей слабостью. Хотя и легче было игнорировать собственное состояние, чем пытаться убедить себя в необходимости пожертвовать частью времени, которое можно было потратить на ещё более углублённое изучение данных, которые могут понадобиться в дальнейшем. Раздражённо потерев виски, Августус взглянул на отставленный в сторону кубок: упала в него десятая капля, когда его отвлёк домовик, или нет? Точно сказать было невозможно, придётся начинать вновь. Приняв решение, он потянулся к стопке пергамента, лежащей на столе, также не надиктовывая письмо самопишущему перу, а приложив к нему свою руку. Исключая все приличествующие обороты, всё послание сводилось к весьма короткой фразе: «Подобные сны посещали и меня, но все мои знания по этому поводу касаются тем, которые лучше обсудить лично». Поднявшись в совятню, привязывая составленное по всем правилам послание, к лапе птицы Руквуд вгляделся в массив леса, думая, что эти видения не менее запутаны и загадочны... И темны.

Закончив работу к назначенному времени, он запер свой кабинет в Отделе Тайн, вместе с этим привычно отстраняясь от всего, что лучше было не затрагивать в Министерстве даже в мыслях. Особенно в присутствии того человека, который должен был с позиции специалиста оценить сложившуюся ситуацию. И, после приветствия мистера Гримма постучавшись в дверь, он был уверен в том, что сможет не обратить внимания на то, кем этот специалист приходится Миллисенте Бэгнолд. Для дела так будет лучше. А на крайний случай оставались десять капель крови, добавленные в зелье.