Усталость навалилась незаметно, будто долгое время выжидала подходящий момент с тщательностью и терпением умелого хищника. Все шло на удивление гладко, начиная с самого утра, но тут словно сама гравитация решила сыграть злую шутку и придавить к земле ощутимее, как обычно в школьные времена лучший друг решает вдруг подшутить, неожиданно прыгнуть на спину и как следует надавить на изнуренные от работы плечи руками.  Разобраться с делами захотелось немедленно – по одному банальному щелчку пальцев. От решения проблем, кажется, зависело не только физическая составляющая здоровья, но и сама жизнь. Подвергаться проверкам, конечно, оказалось непросто: от этого в действительности зависела жизнь Катберта, главное, посмотреть под нужным углом. Чего уж говорить, теперь жизнь волшебника представляла собой череду многочисленных проблем, а если удавалось сделать свободный вдох – это был настоящий, полноценный праздник, с бесценным подарком в виде вечера свободы и минутной тишины. Со стороны Пожирателей Смерти регулярно поступали задания различной сложности, но и Дамблдор, что неудивительно, не отставал, наблюдая за передвижениями профессора с такой серьезностью, будто они с Темным Лордом давно затеяли веселую игру. «Кто быстрее доведет Катберта Уэллса до белого каления». Очередное поручение от Темного Лорда как, впрочем, и всегда представляло собой настоящую головоломку, выбраться из которой сухим, было, мягко говоря, нереально. Многим бы она показалась невыполнимой, и Берти не оказался исключением, первым же делом, запросившим себе, как минимум, больше времени на выполнение. Свой авторитет невинный овечки он оберегал всеми силами и, конечно, понимал, что сдаться и откровенно предъявить свои взгляды, свою метку было бы намного проще, чем прятаться за спинами врагов, в самой «обители». Но Хогвартс казался уже слишком родным, чтобы предавать хотя бы своих учеников и полюбившийся предмет. Приходилось жить на грани и с каждым годом это становилось все труднее и труднее: доверие Альбуса таяло на глазах, будто Катберт не прилагал не единого усилия, чтобы его заслужить, а Пожиратели все не могли отпустить назойливую мысль, что Берти в любую секунду могут перетащить на сторону Ордена, стоит отвернуться и обратить внимание на более «неустойчивых» во взглядах сторонниках.
Очередная встреча с пасмурным и унылым Лондоном не прибавила Берти ни капли оптимизма. Этот город, несмотря на свою внешнюю красоту и некий уют всегда вгонял в депрессию. Побывав в нем хоть один раз, навсегда пропитаешься этим известным лондонским туманом и уже вряд ли сможешь отделаться от этого вечного дымчатого тона в глазах. Если сравнивать с родными краями, отличающимися истинными британскими красотами, пыльные улицы и серые дома никогда не способны понравиться Берти.
Свернув за угол, Катберт уткнулся прямо в нужное заведение. Благо, не заблудился, как всегда это бывает перед важными встречами. Неловкость и растерянность всегда появлялись не в самый удобный момент, но в этот раз, что поражает, решили не пробуждаться. Паб встретил непривычным шумом и громкими разговорами, радостными криками. Люди столпились около телевизора с чашками, наполненными выпивкой, и, кажется, даже не заметили очередного посетителя, который вошел с улицы под звон повешенного над дверью колокольчика. Короткий звук, а рядом уже стоит на удивление услужливый официант.
– Здравствуйте, – вежливо обратился Берти к подошедшему работнику заведения, снимая с головы шляпу, покрытую жалкой парочкой снежинок, которую непременно требовалось стряхнуть. – У меня заказан столик в комнате для собеседований, – добавил уже тише.
Часы показали нужное время, приятное для такого нервного и нелюбящего опаздывать человека, как Катберт. Встреча была назначена ровно на шесть часов, а минутная стрелка только коснулась отметки близкой к шестерке. По наводке мистера Руквуда Берти связался с одним специалистом в области темной магии, полностью понадеявшись на связи своего знакомого из Министерства. По словам официанта, он прибыл раньше, что, конечно же, не могло не радовать. Чем быстрее Берти отделается, получит необходимую информацию, тем быстрее вернется домой, чтобы еще немножко побыть для себя нормальным человеком.
С единственной заботой в виде непроверенных работ учеников.

Стоит ли говорить о том, как сильно Катберт Уэллс ненавидит неожиданные встречи? И вправду, не стоит – непременно забудьте об этом и отложите в далекий ящик, а лучше сразу сожгите и распустите следы по воздуху, чтобы никто и никогда в жизни не отыскал. Катберт ненавидел сюрпризы и был любителем более-менее спокойной жизни с четким расписанием, ясным взглядом на завтрашний день, что выяснилось не так давно – ровно с появлением зловещей метки на руке. И подобные насмешки судьбы во многом сбивали его с толку: неожиданности волшебник ненавидел каждом кусочком души и обычно всеми доступными силами пытался избежать неприятного столкновения, планируя, соображая и анализируя. Появление знакомого лица вызвало целый ряд бурных эмоций и, пожалуй, радости от этой встречи Катберт точно не испытал. Нервозность, раздражение, смущение – целый набор, на любой вкус и цвет, как говорится, но точно не радость. Кажется, можно испытать что угодно, кроме нее, когда тебя без особых усилий вскрывают, словно мягкий треснувший орех, и вынимают всю прогнившую с годами мякоть наружу, показывая и рассматривая твое испорченное мыслями, намерениями ядро. Захотелось немедленно зарыться обратно в свою надежную скорлупу, спрятаться от чужих глаз, но было уже слишком поздно бежать назад – чудом склеенная маска практически лопнула. Эта появляющаяся трещина и пугала больше всего своей готовностью расшириться в любой момент. Опробовав омерзительную горечь на вкус, Берти попытался выдохнуть и состроить непринужденный вид. Он допустил ошибку – пора смириться.
– Предпочитаю Майлд, мистер Гримм, – задумчиво протянул и изобразил рассеянный смех, окинув вошедшего мужчину быстрым взглядом, будто с трудом отвлекся от изучения местного меню, которое уже было аккуратно уложено на край стола до прихода гостей. Кажется, настало время хорошенько выпить, забыв на время про все свои убеждения трезвенника – градус не выше чашки крепкого чая и вино только по праздникам, не больше двух раз в год, и то при особом случае. Здоровый образ жизни может и подождать пару часов, когда трепетно созданной образ тихого и мирного учителя начал крошиться. Будто кто-то решил потянуть за тонкую ниточку, вплетенную в шаткий сложный узор, и вся кропотливая работа начала благополучно рушиться и опасно зиять раскрытыми петельками. Вряд ли Рихард Гримм мог похвастаться своей предельно чистой кармой, без единой темной мыслишки, но, черт подери, Катберт был уверен, что такой потенциальной опасности не ощущал давно. Даже в присутствии самого Темного Лорда, который, по сути, мог совершить и более страшные вещи, нежели простая весточка прямиком на ушко Дамблдора или письмо в Азкабан. Наверное, в своих поступках Темный Лорд был несколько более предсказуем, если можно было так выразиться  – в случае неповиновения или провала каждого ждало обязательное наказание, к которому Волдеморт подходил с безусловным трепетом художника – здесь можно было отдать дань уважения лидеру Пожирателей Смерти. Что творилось в голове Гримма – хороший вопрос. И закроет ли он глаза на факт данной встречи – не менее интересный и интересующий Берти вопрос.
– До чего же иногда тесен мир, профессор, не правда ли? – Катберт сложил руки на столе, чуть подавшись вперед вместе со скрипом стула. Стоило только подумать, что поручение Пожирателей можно исполнить, отделавшись малым количеством крови, как удача решает показать свой гадкий и нестерпимо трудный характер, подключая к делу и судьбу. В данный момент Берти разрывался ровно на две части: быстрым решением возникшей проблемы и, что неудивительно, долгим, но чрезмерно любопытным. Можно будет с легкостью наплести какую-нибудь типичную для занятого профессора Древних рун чушь, выпутаться из неловкой истории и, возможно, отложить крепкий дружеский поцелуй с дементорами до худших времен. А можно выведать интересующую Темного Лорда информацию из одного из самых неожиданных источников, мистера Гримма, которого Берти привык видеть, разве что, в большом зале, по вечерам за трапезой. Крайне заманчивая в своей опасности идея, не правда ли? Вот и Катберт так подумал, чуть улыбнувшись своему собеседнику.
– Что Вы знаете о человеческих душах, профессор? – задает-таки волшебник вопрос и откидывается обратно, прижимаясь к спинке стула. Кажется, пора выпутаться из той обертки, за которую он так старательно старался цепляться все это время. Нельзя держаться за одну оболочку годами – Катберт это знал, но наивно надеялся, что сможет как можно больше отводить взгляд от своей связи с Пожирателями Смерти. Левая рука не вовремя заныла.
Берти оправил манжеты рубашки и натянул их пониже.

Отредактировано Cuthbert Wells (2015-06-24 19:19:15)

Самое отвратительное в сложившейся ситуации – делать вид, что все в порядке. Нет-нет, что Вы, это совершенно не смущает. Не заставляет снова прятаться в свою шкуру хорошего учителя, невзрачного и существующего только ради любимейшей работы, и лихорадочно пытаться найти больше глупых оправданий вроде «извините, я ошибся комнатой» или «я умудрился заблудиться в центре Лондона и это единственный паб, вызвавший у меня доверие». Даже если бы кто-то вдруг одолжил Катберту дополнительную порцию храбрости и капельку глупости, он бы ни за что на свете не согласился задуматься о том почему решился стать Пожирателем, а не очередным приспешником Ордена Феникса, носителем светлых взглядов и стремлений. А объяснить причину того, что на его руке выросла злополучная метка – тем более. Наверное, эти сомнения были слишком частыми гостями в голове Берти, так что он поскорее поспешил забыть про них и вспомнить уже про нечто более важное. Например, про то, что нельзя откровенно показывать свои переживания посторонним.
– Меня интересуют, прежде всего, способы, которые помогут человеку пережить это самое деление. Я прекрасно понимаю какую опасность для человеческой жизни представляют подобные манипуляции с такой вещью, как душа. Именно поэтому и возникает логичный вопрос: «а как, собственно, не сойти с ума, разделяя свою суть на части?». Я надеялся найти подробное объяснение у надежного источника, – Берти чуть улыбается, улыбкой из своего широкого ассортимента. Эта была скорее жгучей смесью вымученной любезности и желания поскорее отделаться от нежелательного собеседника. Вроде бы ничего сложного: задать вопрос, получить ответ и благополучно уйти со спокойной душой. Почему же в этот раз на пути такой спокойной и чрезмено банальной череды событий возникла целая стена? Берти не был уверен, что ему удастся отделаться тремя простыми действиями и отправиться в Хогвартс так, будто ничего не произошло. Если следовать созданной легенде, профессор просто ездил по делам в одну книжную лавку, забрать заказ, о чем он и предупредил Дамблдора за день до своего короткого отъезда, а теперь могли возникнуть крайне неприятные и нежелательные подробности его поездки за очередной порцией книг, которые он покупал ровно с появлением зарплаты.
– Думаю, Вы прекрасно знаете, что моя работа тесно связана с древними текстами и переводами. По какой-то причине мне поручили заняться одной интересной книгой, касающейся человека во всех его аспектах (думаю, она просто завалялась в библиотеке). В том числе и души, взаимодействия с нею. Там приведено достаточно много информации о соединениях человеческих душ, их связи, но буквально парочка строк о их разъединении. Мне кажется, что это достаточно важная часть, которую необходимо знать для лучшего понимания книги. Но ее благополучно опустили, – это можно было назвать уже не оправданием, а «самооправданием». Конечно же, Рихард не был глупым человеком, чтобы поверить в то, что Уэллс просто и невинно взялся за перевод текстов за лишнюю горстку галлеонов. Но... но попробовать стоило же, да?
Вскоре принесли напитки, тихо войдя в комнату, и Катберт поймал себя на том, что с большим удовольствием и стремлением тянется к этой бутылочке с Майлдом, разливает прохладный напиток по стаканам и уже прижимается губами к чуть запотевшему стеклянному краю. Обычно в такую погоду в горло проситься чашка горячего чая с сахором или крепкий кофе, но, видимо, настало время перемен.