Говорят:
- Заведи автомат в груди,
И патроны под языком.
Источай яд, и гляди:
Ты сам себе военком ©

Жёсткое полированное дерево ласковым поцелуем коснулось болезненно пульсирующего затылка, и вот уже пару часов преследующая слизеринца мигрень отступила, будто дверь была смазана успокоительным зельем. Он закрыл глаза, жалея, что люстры в библиотеке сияют всеми свечами в заботливом порыве поберечь зрение читателей. Калейдоскоп мелькающих пятен чужих платьев, глаз и пороков затягивался на шее цветным кашне, лишая воздуха. Юноша был привычен к затхлости подземелий, но в этот вечер у него создалось ощущение, что каждый приглашённый в дом Слизнорта обзавёлся дополнительной парой лёгких, и превысил допустимый лимит кислорода на душу. Не говоря уже о непрекращавшемся гвалте, точно каждый считал своим долгом озвучить весь имевшийся в распоряжении словарный запас. 
Снейпу хотелось нынче забиться в шкаф, точно боггарту, пугая случайно заглянувших туда зевак их скрытыми страхами. Он устал придерживать рвавшиеся с языка, будто церберы с поводка, саркастические замечания, помня просьбу Люциуса, притащившего его сюда с собой, вести себя "прилично". В понимании Малфоя это означало не отсвечивать, будучи таким же, как остальные, мазком небесно-голубой краски на необьятном полотне с ангелочками и облачками, а не кляксой туши, которую представлял из себя Снейп. Блондин в совершенстве освоил мастерство поведения в обществе, благодаря чему и оказался приглашён сюда, хотя и не входил в клуб. Северус был не в состоянии достигнуть подобного уровня, и вовсе не потому, что не был одарён по этой части. Он прекрасно умел произвести впечатление, когда ему это было нужно, но крайне редко снисходил до демонстрации своих талантов перед ничтожествами, которыми считал большую часть собравшихся.
Теперь, когда перед ним стояла серьёзная и опасная цель, веселящиеся лоботрясы представлялись ему стрекозами из басни Лафонтена, что не замечают приближающейся зимы. Хозяина Северус и вовсе презирал, полагая, что свинья Гораций,  так тщательно отбирающий зёрна от плевел среди своих студентов, не заметит жемчужину даже, если её положить ему под нос. Снейп остро чувствовал на подобных мероприятиях своё, - не одиночество, нет, - отторжение: словно ланцет, затесавшийся в коробку со столовым серебром. Никто не скажет, что скальпель - бесполезная вещь, но ей место на хирургическом, а не обеденном столе.
- Наконец-то! – выдохнул он, - благословенный покой, - Северус подошёл к ближайшей книжной полке, скользя по корешкам придирчивым взглядом, выискивая себе среди дам, одетых в кожу и пергамент, спутницу на вечер. Та юная особа, с которой сегодня без особой надежды его познакомил Малфой, была небезынтересна и даже могла связать в удобоваримое предложение пару дюжин слов. Но, увы, и она не прошла обязательное  сравнение с недосягаемым идеалом, - с тем прокрустовым ложем, в которое Снейп силился втиснуть любую представительницу женского пола, не смирившись с потерей.

Отредактировано Severus Snape (2015-04-18 20:24:57)

Как рассказать тебе, что я задыхаюсь от свободы, от безысходности, от давления в тысячу чертовых атмосфер? Соленое море где-то в сердечной полости, и острые лопасти разрезают волны – каждому по строфе ©

Он видел её сегодня вечером. Не мог не видеть. Она ощущалась, будто застарелая рана, ноющая на погоду, напомнившая о себе тупой пульсирующей болью - тем более сильной, чем дольше он смотрел на неё. А он не мог не смотреть, получая нездоровое удовольствие, разбередив нарыв. Его взгляд был неотрывно устремлен на неё, как будто его веки удерживали механические лапки прибора Энтони Бёрджесса, деформирующие и без того девиантную личность Алекса.
Он отворачивался лишь в тот момент, когда она замечала это навязчивое наблюдение. Тогда он делал вид, что её не существует, - не просто в этом зале,  в зоне досягаемости, а вообще во Вселенной. Он убеждал себя, что её имя, - пара повторяющихся слогов, точно перезвон дверного колокольчика, - для него ничего не значит, в то время, как оно заглушало для него имена всех богов мировых пантеонов. Каждую ночь, кладя голову на подушку, он знал, что сразу отключиться не удастся, - для начала придётся отмахиваться от рыжеволосого призрака. Сцены их общего прошлого крутились перед внутренним взором картинками из китайского фонаря.
Положа руку на сердце, он совершенно забыл о том, что она может быть здесь, иначе сразу отказался бы от предложения Люциуса. Но ему удобнее было думать, что они больше никогда не встретятся. Несбыточные надежды причиняют больше страданий, чем смиренное осознание своего проигрыша. Находиться в одном помещении и понимать, что не можешь не то, что коснуться её, но даже заговорить с ней, было мучительно. С ней не было Поттера - иначе он бы не осмелился так бесцеремонно её разглядывать, - но он не сомневался, что при всей этой толпе охочих до сплетен шакалов она не осмелится ответить даже на банальное приветствие.
И вот они оказались наедине, будто недремлющее око, шпионящее за ними, закрылось. Он выронил книгу, упавшую на пол брошенной на побережье медузой, беззащитной перед отливом так же, как он был беззащитен под гипнозом этих глаз цвета винограда, чей сок опьяняет; летнего луга, в траву которого хочется упасть; густой болотной воды, засасывающей свою жертву. Её порыв уйти, – не шаг, не поворот, а еле заметная дрожь, - не остался незамеченным, и он, боясь, что момент окажется упущен, нервно схватил её за руку ледяными, ломкими пальцами.
- Нет, пожалуйста, останься, - он сам презирал себя за те умоляющие нотки, что просочились в эту краткую просьбу. Слишком живы в памяти были те резкие слова, которыми она отбрила его в ту последнюю ночь, когда он ещё имел право называть себя её другом. Хотя бы другом. Он долго и безуспешно доказывал себе, что нельзя довольствоваться малым, - либо всё, либо ничего, - но жизнь, из которой вычеркнули ту, что придавала ей смысл, казалась глупой насмешкой, дурацким розыгрышем наподобие тех, что устраивали Сириус и Ко.
Все эти годы он провёл столько мысленных бесед, сам воображая ей произнесённые реплики, что сейчас боялся услышать в ответ одну из тех грубых фраз, что приходили ему на ум. Он хотел сказать ей так много, что в горле образовался комок, - так во время пожара оголтелая орава застревает в дверях, пока не соображает, что кого-то одного нужно пропустить вперёд. 
- Мне тебя не хватает, - прошептал он еле слышно, как наркоман, признающийся в своей зависимости, отдавая себе отчёт в том, что её вряд ли остановят подобные заявления. Если бы ей, в свою очередь, его не хватало, она бы нашла способ с ним связаться. Но промолчать, отпустив её, было всё равно, что перестать бороться, отпустив соломинку, что ещё удерживала его над пропастью.

Отредактировано Severus Snape (2015-04-26 14:20:57)

Вот, если вкратце, попытка ответа. Спросишь, платок теребя:
"Как ты живешь без меня, вообще-то?" - Так и живу без тебя:
Кошкой, наученной новым порядкам в холоде всех пустырей,
Битой, напуганной, в пыльном парадном жмущейся у батарей ©

Каждый имеет право на пищу, на воду и на крышу над головой. Но нигде не говорится, что ты имеешь право на любовь. Если ты голоден, - тебя накормят, если тебя мучает жажда - напоят, приютят, если тебе некуда идти. Если ты болен - тебя вылечат. Но если ты одинок, если в груди ширится и растёт ощетинившаяся клыками пропасть, никто не поможет преодолеть её.
Грязный нищий на улице - укор сытому и довольному жирдяю, а тот, кому просто не с кем перекинуться парой слов, сам виноват в этом. Если ты брошен всеми, значит это твоя проблема. Значит, был слишком нелюдимым, и не умел поддерживать разговор, говорят они, и цинично добавляют: насильно мил не будешь. Ты можешь требовать куска хлеба или глотка воды, но если попросишь тебя обнять или поцеловать (какая наглость!), на тебя посмотрят, как на сумасшедшего. Тебе не дадут замёрзнуть на улице, и ты получишь тарелку бесплатной похлёбки, но нигде не организуют выдачу друзей или, тем паче - любимых.
Поэтому Северус чувствовал себя, точно вор, держа Лили за руку и слушая её голос. Даже претендуя на эти крохи, он был осторожен, будто обходя сложнейшую охранную пентаграмму, так как можно загреметь в тюрьму и за мешок брюквы. Если бы коллеги со знаком на руках увидели его сейчас, без тяжёлого разговора не обошлось бы. Пришлось бы извиняться и выдумывать себе оправдания. Если бы его увидел Поттер или Блэк, Снейп сделал бы вид, что ничего не происходит, и Эванс ему вовсе даже не нужна.
И это было бы чудовищным враньём.
Больше всего Северус боялся, что Лили под гнётом похожих противоречий развернётся и уйдёт, и это было бы самым страшным наказанием за нечаянную кражу. Может быть, всё наоборот, и он – законный владелец, которого мошенники обманом заставили отказаться от принадлежащего ему по праву? Словно услышав мысли Снейпа, Эванс одёрнула его, но было уже поздно. Её вопрос был вполне логичен, однако ситуация была не из тех, что можно разложить на ингредиенты. Если бы юноша мог ответить, зачем, он бы нашёл, чем или кем заменить её.
- Я пробовал тебя забыть, но не выходит, - пропадать, так с музыкой, - ты для меня больше, чем соседка из дома неподалёку; больше, чем друг; больше, чем девушка, с которой хочется прогуляться под руку. Ты можешь гнать меня, ругать последними словами или даже якшаться с моими врагами, но всё равно останешься для меня самой совершенной. Я буду любоваться твоими губами даже, если с них будут слетать оскорбления. Я буду смотреть в твои глаза даже, если ты будешь меня сверлить ненавидящим взглядом, тем более, что я это заслужил. Если ты дашь мне пощечину, я буду радоваться, что твои пальцы прикоснулись ко мне.
Он ещё ни разу не говорил ей ничего подобного, собираясь с духом с тех самых пор, как увидел её на качелях. В глубине души Северус надеялся, что Лили сама поймёт всё без объяснений, прочтёт в его сердце, несмотря на то, что он зашифровал свои чувства, словно координаты схрона,  о котором не должны узнать шпионы. Но время шло, песчинки перетекали в нижнюю часть часов, а потом стекло вдруг разбилось, и весь драгоценный золотой песок развеяло ветром. Он в одиночку не смог удержать в ладонях то, что осталось, и теперь песок скрипел на зубах. Он глотал его и продолжал говорить, не останавливаясь  - будто пленник в пыточной, которого палач снова вздёрнет на дыбу, если тот замолчит.
Северус говорил, не обращая внимания, что эта лавина сбивает его возлюбленную с ног и едва успел подхватить Лили, задохнувшись от неожиданности. Он хотел украсть лишь яблоко, а обнаружил целый сад. Она была так близко, такая хрупкая, словно сорванный цветок, что вянет, стоит лишь сжать кулак посильнее. Вспомнив, как дышать, юноша сделал вдох и почувствовал узнаваемый спиртовой запах: когда работаешь с зельями, обоняние развивается само собой. Снейпа немного укололо подозрение, что она осталась только потому, что алкоголь затуманил ей разум, но капризничать было не время.
- Тебе нехорошо? – обеспокоенно спросил он, и эти простые слова после той вдохновенной речи показались крестьянами, несущими шлейф расфуфыренных господ, шествующих по красной дорожке, - может быть, сядешь? – он оглянулся в поисках мебели, которую не сразу можно было заметить в книжных джунглях, и увидел диван, заваленный подушками с гербом Слизнорта.

Нелепо, смешно, безрассудно, безумно...волшебно!
Ни толку, ни проку, не в лад, невпопад совершенно ©

Когда идёшь по канату, не смотри вниз, говорят эквилибристу, чтобы не сорваться. Не смотри вверх, если застал солнечное затмение, чтобы не ослепнуть. И ни в коем случае не оглядывайся назад,  в прошлое, чтобы не рассыпаться солью, как непослушная жена Лота, решившая бросить последний взгляд на родной Содом. Солью ненужных слёз, оплакивающих несбывшееся, неосуществившееся, ускользнувшее. Смотри только вперёд, чтобы не остаться навсегда заложником призраков, оставшихся за спиной, будто Орфей, что оказался не способен пройти испытание.
Лили была для Снейпа гостьей из другого времени, существом иного мира с непохожими физическими законами; параллельной линией, нечаянно забредшей в неевклидову геометрию. И если несколько лет назад он ещё тешил себя надеждами, что когда-нибудь она отдаст ему своё сердце, то теперь понимал, что этому не бывать. Северус был фаталистом, но не романтиком. Лучше было бы не давать повода новым обидам, - а они были неизбежны, так как оба не соответствовали ожиданиям другого. Но также Снейп не мог отказаться от ещё одного экспоната своей коллекции воспоминаний об Эванс, которая напоминала скорее собрание музея пыток, чем вернисаж.
- Я всё понимаю, - отозвался он, проглотив горечь, как нищий проглатывает вместе с кашей застрявших в крупе долгоносиков. Порой хотелось быть наивнее, доверчивее и проще, добровольно экипировавшись розовыми очками, скрывающими очевидное. Но в план Создателя изменений не внести, коль уж тебе выдали сверх нормы интеллекта, излишек не вернуть, как бы синдром Чацкого тебя ни мучил. Некоторым кажется, мол, если ты волшебник, то можешь поверить во что угодно, однако Северус, окружённый с детства не только чудесами, но и вполне осязаемыми неприятностями, умудрился вырасти записным скептиком. Дружба и любовь были для него чем-то наподобие отклонений от нормы, и это воззрение крепло с каждым днём, что он проводил без Лили.
Только ей удавалось перечеркнуть столь мрачную картину одним лишь ярким рыжим пятном. С одной стороны Снейп рьяно защищал свою точку зрения,  будучи от природы крайне упрямым и расценивающим любой спор как попытку его унизить. С другой в нём ещё не до конца погиб тот мальчишка, что всё же переборол страх ради того, чтобы завести себе первого, - и единственного, - друга. Втайне даже от себя он хотел собственного поражения, чтобы Лили доказала ему, что он ошибается, и мир не так уж плох, как ему кажется. Эти смешанные чувства сталкивались, будто рыцари на ристалище, и заставляли дрожать аспидно-чёрные зрачки его глаз.
Когда гриффиндорка, чтобы не быть больше ни зрителем, ни тем паче судьёй извращённого поединка, попросила его отвернуться, белый всадник был отправлен в нокаут. Снейп так поспешно отвёл глаза, словно она была Горгоной, способной превратить его в камень. Он думал, что она тут же уйдёт, это было бы разумно, логично и закономерно, как вдруг её пальцы дотронулись до его лица, послужив проводником, разбудившим желания, находившиеся в юноше под высоковольтным напряжением. Она хотела только смягчить не слишком вежливое замечание, а он увидел в этом гораздо большее, словно щенок, увязавшийся до самого дома лишь потому, что ему кинули печенье. Белый рыцарь взлетел в седло и пронзил копьём своего соперника на скаку. Это было глупо, абсурдно и дико.
Он поцеловал её.

Отредактировано Severus Snape (2015-06-19 20:03:57)

Кто мы: незнакомцы из разных миров
Или, может быть, мы - случайные жертвы стихийных порывов?
© Fleur
Разумеется, Лили не ответила. В её пользу говорило отсутствие попыток дать затрещину за наглость, но это врял ли можно отнести к проявлениям нежности. Будь на месте Снейпа другой мужчина, он бы признался, что в резиновой кукле страсти бывает больше, чем сейчас в Эванс. Да что там кукла, бревно вполне выдержало бы конкуренцию. Будь на месте Снейпа Джеймс, он бы подумал, что будущая благоверная заболела.
Но Северусу было все равно. Воображение обеспечило ему то, чем обделила его девушка: наполнило её губы теплотой и сладостью, отредактировало первый поцелуй, как слизеринец редактировал работы гриффиндорки по зельям. Её недоумение он проигнорировал, удовлетворившись тем, что Лили была к нему ближе, чем когда-либо за этот год. И если девушка была ошарашена, то Северус ощутил крылья за спиной; сам почувствовал себя пьяным, хотя сегодня воздерживался от алкоголя. Он легко отмёл невразумительные возражения Эванс:
- Мы никто, - он прижал палец к её губам,  - нас нет. Я не буду просить, чтобы ты представила, что нет никого, кроме нас. Так обычно делают влюблённые, а нам не стать ими. Представь, что нет этой комнаты. Нет времени. И если ты вспомнишь этот вечер, не забывай, что его не было, - безусловно, это было слишком тяжело для восприятия рассудка, угнетённого спиртом. Северус бережно обхватил пальцами запястье руки, уперевшейся ему в грудь, и мягко убрал в сторону, ведя себя с Лили, будто с истеричным ребёнком, который сам не понимает что может себе навредить.
Снейп никогда не причинил бы ей боль намеренно. Недавно он рассказал свою историю одному из  Пожирателей Смерти, - без имён и всё выставив так, будто не имел отношения к событиям. "Ну и рохля! - расхохотался тот, хлопнув ладонью по столу, - нужно было поставить медноголовую девчонку на место". При всём уважении к старшему коллеге, больше повидавшему в жизни,  Снейп не был с ним согласен. Он мог забыться и бросить подруге обидное слово, но ни в коем случае не ударить её или, того хуже, применить к ней заклятье из категории тех, что были помечены "для врагов". Если крамольная мысль взять её силой и закрадывалась порой в черноволосую голову, то до её претворения в жизнь дело вряд ли дошло бы.
- Куда уж сложнее? - усмехнулся Снейп, - сложнее только брачные ритуалы клинохвостов Северной Америки, - он, как всегда, не мог обойтись без издёвки. Ирония помогала Снейпу справиться с неловкостью. Пару лет назад он бы обозвал всё происходящее телячьими нежностями и сам попросил бы Лили обойтись без розовых соплей. Рыжая всегда была инициатором тактильных контактов: бросалась не шею при встрече, предпочитала во время прогулок держаться за руки и считала нормальным класть голову к нему на колени во время редких пикников, что они устраивали в роще летом.
Тогда Северус возмущался, отбивался и читал нотации. Он сам не заметил, как она его приручила, приучив к этим вроде бы ничего не значащим прикосновениям, и молодой человек впоследствии не смог обходиться без того, что доселе его раздражало. Сейчас он был словно больной анемией, которому не хватает необходимых веществ, и, восполняя дефицит, физически не мог остановиться, несмотря на все протесты.
- Всё просто, -  Северус приник вторым поцелуем к её шее, а затем потерял им счёт, - забудь обо всем. Это настолько невероятно, что даже сном не может быть, - он бы не удивился, если бы очнулся в своей комнате в Паучьем Тупике, обхватив свалявшееся одеяло. Но кожа под его пальцами была настоящей, - юноша слишком хорошо помнил её, будто пыльцой, усыпанную веснушками в пику мертвенному атласу Нарциссы и прочих слизеринок.